Все течет, все изменяется. Когда-то спартанский метод воспитания считался самым прогрессивным. Когда – то в аристократических школах Великобритании порка была популярным педагогическим методом. Потом в Америке законодателем мод в воспитании стал доктор Спок, и пороть детей стало неприлично. Совершено очевидно, что через какие-то 100-200 лет и наша форма семейного и школьного воспитания потомства будет восприниматься как нечто экзотическое.
Но наши дети растут прямо сейчас, и нам нужно знать, как действовать!
Через детей мы пытаемся «продлиться», компенсировать свои промахи и обиды. «Я не успел, так пусть хоть мои дети хорошо проживут». Но в эпоху перемен даже это «хорошо поживут» совершенно неопределенно.
Я, как и двадцать моих соратников, населяющих Терапевтическое сообщество «Китеж», взял в свою семью приемных детей и вот теперь живу и развиваюсь вместе с детьми, не пытаясь их и измениться таким образом, чтобы стать понятным для них.
У нас, китежан, есть 15-летний коллективный опыт путешествий по стране «ДЕТСКОГО СОЗНАНИЯ». Возможно, наш опыт позволит вам избежать некоторых ошибок, ненужной боли, потери любви и доверия ваших детей.
* * *
Весной 1999 года мы с супругой привезли из московского роддома в «Китеж» своего первенца – Святослава. Я стоял у колыбели новорожденного и впервые думал, зачем я привел его сюда, — нет, не в «Китеж», а в этот МИР.
Чтобы порадовать дедушку и бабушку, а заодно выполнить долг перед обществом?
Чтобы все было как у людей?
А что ему-то до всего до этого?
Я смотрю в глаза ребенка, который еще не осознает окружающего мира, и говорю ему: «Я сделаю тебя счастливым». Откуда эти слова? По-моему, так говорили мне родители. Или видел это в кино. Да, скорее всего, в кино, потому что мои родители, прошедшие войну и сталинскую эпоху, были больше сосредоточены на том, чтобы передать мне науку выживания.
Были ли они счастливы? Сейчас думаю, что да. Но в нашей семье было непринято обсуждать тему СЧАСТЬЯ.
Подумайте, может назвать ли себя счастливый человек, у которого, даже если счастливым человек, у которого, даже если и есть мыслимые материальные блага и власть, не счастливы дети? А я хочу, чтобы мой ребенок научился быть, хоть иногда, счастливым.
Я хочу, чтобы он был самостоятельным, сильным, способным к самореализации. Я готов помочь ему в этом. Но чтобы управлять процессом, надо, по крайней мере, понимать, что там происходит!
Я смотрел на младенца и с ужасом думал, что во многом выбор его будущего предстоит сделать мне. И он пока не может ничем мне помочь.
Вот только имел ли я право решать?
* * *
Святослав не хотел ждать моих решений. Он осваивал пространство жизни, то есть свободно ползал по всему второму этажу нашего бревенчатого дома или прогуливался в коляске под сенью вековых лип, по аллеям парка, где птицы и белки не боялись людей. В его распоряжении была вся наша семья, состоящая из папы, мамы, четырех приемных сестер и братьев, всегда ласковых, заботливых, открытых для общения. На втором этаже было тесно от игрушек. Почти весь первый год Святослав был защищен от телевизора, он не слышал грубых слов, не видел никаких проявлений человеческого эгоизма, агрессии, жадности. (Я понимаю, что в это трудно поверить, но такова развивающая среда нашего «Китежа»).
И вот в райскую атмосферу второго этажа принесли Настю, родившуюся в другой китежской семье на два месяца позже. Две пары умиленных родителей готовились созерцать процесс знакомства своих пупсиков. А дальше случилось вот что. Святослав занервничал.
Быстро передвигаясь на четвереньках, он начал стаскивать все игрушки в одну кучу в центре комнаты. Пока Настя, выпучив от удивления глаза, рассматривала незнакомую обстановку, наш мальчик прибрал все свое добро, взял в руки пластиковую саблю и сел сверху, отмахиваясь от гостьи; в его криках угадывались слова «мое» и «не дам».
Так я окончательно убедился, что ребенок, приходящий в мир, совсем не похож на «чистый лист»
Поведение Святослава было в этом случае недоопределенно внутренней программой. Откуда она взялась в нем? Этого ребенка мы с женой ни на секунду не выпускали из-под контроля; в атмосфере нашей семьи, да всего «Китежа», проблемы частной собственности и тем более ее защиты не ставились и не обсуждались. Святославу просто негде было подцепить мысль о том, что ему что-то принадлежит и это «что-то» надо защищать. Ему не с кого было брать пример.
Но передо мной был факт: мой собственный сын реализовал совершенно конкретную программу при помощи способов и методов, тысячекратно апробированных в человеческой истории. Значит, эта программа уже была в нем. Она активизировалась при первом же удобном случае.
Основатель школы личностно-гуманной педагогики академик Шалва Амонашвили считает, что каждый ребенок приходит в мир со своей миссией.
«Это значит, что каждый ребенок есть неповторимость и наделен от Природы особым, также неповторимым, сочетанием возможностей, способностей».
Здоровый, гармонично развивающийся в нормальных условиях ребенок несет в себе всю необходимую мотивацию к развитию так же, как гусеница, переживающая метаморфозу через куколку в бабочку, уже имеет внутри себя достаточно знаний и сил, чтобы научиться летать. Значит, я не могу по собственной воле поменять программу ребенка, не рискуя нанести ему вред. Но мои родители все-таки влияли на меня. Они готовили меня к жизненным испытаниям, развивали мой интеллект, постоянно подсовывая новые интересные книжки, и обсуждали со мной прочитанное.
В моем детстве все было достаточно просто. Сначала учили законы октябрят, потом законы пионеров, потом нас всех принимали в комсомол. Лестница вверх была ясной, крепкой и, что более важно, имела надежные перила. Общество, как говорится, было безальтернативным.
Но сейчас иное – новое время. К какой жизни готовить наших детей?
Сейчас перед растущей личностью, действительно, сотни жизненных дорог. Как выбирать?
С каким трудом дается мне сейчас осознание: многое из моей личной программы, полученной в 60-70-е годы, не имеет никакого смысла в наше время. Я не вправе предлагать сыну мой жизненный опыт как образец для подражания. Ему предстоит жить в новое время, которое будет «затачивать» его под другие жизненные задачи.
* * *
Представьте себе трехлетнего ребенка, который хочет дотянуться до красивой вазы на верхней полке. Перед ним стоит стул и большая круглая тыква. Что выберет ребенок для достижения цели?
Мой сын два раза воспользовался стулом. На третий раз он подкатил тыкву и пытался, балансируя на ней, дотянуться до вазы. «Нелогично? Зачем он сам усложняет способ достижения цели?» — подумал я. А потом задал следующий вопрос: «А какая у тебя цель?»
Он просто постигает мир и свои возможности. Ваза – повод убедиться в своей силе и ловкости. Разумеется, существует риск, что он свалился или разобьет вазу. Наверное, стоит сделать ему внушение. Но при этом стоит и порадовываться, что развитие ребенка идет в правильном направлении.
Для взрослого сознания, отформатированного логикой выживания и сохранения энергии, хаотичное поведение младенца кажется лишенным смысла, но, судя по всему, это есть самый быстрый способ набрать информацию для начала операций в сознании.
Я за самим собой заметил, что многие всплески познавательной активности моих детей воспринимаю как баловство или каприз. Лишь постепенно я начал понимать, что в этом «броуновском движении» тела и мыслей моих детей есть своя закономерность. Они, как вода, пытались разлить свою энергию во все стороны, затекая в каждое отверстие, исследуя, проверяя и перепроверяя окружающий мир. Это для нас с вами есть важные и неважные дела. Ну а ребенок находится во власти стихийных внутренних сил, заставляющих познавать все, на что обращается его внимание.
Дети – «пораждение хаоса». А нам хочется отдыхать после работы. И мы пытаемся остановить хаотичное движение маленького существа по нашей квартире, отбиться от его вопросов и требований поиграть.
И если я поддамся собственному эгоистическому стремлению сделать ребенка тихим и послушным, то закупорю в нем животворный ключ внутренней силы, ведущей к познанию мира.
* * *
Родители и учителя, соседи и товарищи по играм – все фактически заняты одним: «вбиванием» растущей личности в привычные рамки. Они стремяться отучить ее совершать ошибки и делать самостоятельные выводы, торопят с заучиванием набора всеми разделяемых истин и стереотипов. Это называется групповая идентичность. По тому, как к нему относятся окружающие, ребенок начинает судить о себе сам. И вместо обретения личного опыта – попытка подделаться под эталон. С кем себя отждествляешь, тем и становишься – таков лозунг этого периода.
Вся система обучения человеческого существа (начиная с каменного века) построена именно на принуждении к повиновению: удар дубиной, что в руке вождя, эдикеты и уставы, законы, суды и т.д. наша цивилизация в разных формах заставляет человека подчиниться, чтобы выжить.
И только глубоко запрятанный инстинкт неподчинения мешает в глобальном масштабе всторжествовать лени, безразличию, готовности превратиться в послушного барана.
Без внутреннего стремления нарушать границы не было бы ни науки, ни искусства, ни вообще какого-либо стремления к совершенству. Вот почему Создателем человеческого существа (атеисты могут подставить вместо этого слова термин «природа») самой важной эмоцией, заложенное на уровне безусловного рефлекса, выбрана «эмоция протеста», стремление к неподчинению, некакая изначальная неудовлетворенность тем, что есть. Так неужели мы, педагоги, можем позволить себе проигнорировать это важнейшее качество развития, сокрытый в недрах человеческого существа механизм эволюции и, что не менее важно, неистощимый источник энергии? Тот факт, что эта энергия может быть направлена на разрушение и даже на саморазрушение, еще не означает необходимости отказа от ее использования.
Неприятие границ и запретов рождает ученых, превооткрывателей, удачливых бизнесменов и нарушителей общественного порядка. Вот тут-то и открывается возможность для творческого воздействия учителя, ибо качество «неподчинения» не имеет нравственной характеристики так же, как химическая реакция сама по себе не может быть ни доброй, ни злой. Ее не надо оценивать – ее нужно понять.
Если продолжать аналогию с химией, то можно сказать, что надо помочь химической реакции понять саму себя. Ребенок должен увидеть себя со стороны, разобраться в своих чувствах и эмоциях и захотеть их контролировать. Тогда инстинкт расширения границ личности найдет позитивный выход в установке на самореализацию.
* * *
Родители считают себя вправе творить ОБРАЗ БУДУЩЕГО своего ребенка, словно перед ними не личность, а чистый лист бумаги. Этот ОБРАЗ БУДУЩЕГО извлекается из прошлого, то есть собственной памяти родителей, туда же добавляется жизненный опыт друзей, и все это сдабривается приправой из нереализованных мечтаний. Но дети НЕ ХОТЯТ ЭТО ЕСТЬ! Они не хотят реализовывать чужой план.
Мы в «Китеже» называем этот феномен «эффектом манной каши». Я помню, как сильно не любил манную кашу, но моя бабушка кормила меня ей, считая, что это очень полезно. Почему она так считала? Думаю, что в детстве ее тоже кормили манной кашей. Теперь у меня свои дети, и что-то в моем сознании настоятельно советует кормить их этой когда-то ненавистной мне манной кашей.
Заботливые родители неосознанно пытаются воплотить в детях свои собственные программы: «Пусть получит то, чего я не получил». Пусть это делается мягко, пусть это делается во имя ребенка, но, учитывая авторитет, размеры и внутренюю силу двух взаимодействующих сторон, все равно такая забота больше смахивает на тоталитарный контроль.
Святослав в гостях у бабушки в московской квартире. Он перевозбужден из-за новой обстановки, поэтому выбегает из комнаты в носках (куда-то «запсотил» домашние тапочки), торопясь надеть ботинки, чтобы выйти погулять на улицу. Бабушка тоже спешит его одеть:
— Быстрее надевай ботинки!
Вдруг замечает нарушение и немедленно реагирует, изменяя модуляции голоса:
— Не ходи в носках по полу!
Светик обиженно сопит носом, но упорно пытается решить проблему шнуровки ботинок. Втянулся в процесс, успокоился, справился с задачей. Теперь сообщает с гордостью:
— Смотри, я зашнуровал ботинки!
А бабушка, мысли и эмоции которой раскручиваются своим чередом, продолжает наставительно-обвиняющим тоном:
— Никто не ходит в носках по полу! Сколько раз я тебе должна повторять?
Святослав сбит с толку. Какие носки? Он же только что одержал победу. Он ждал похвалы…
Впрочем, мелкие ошибки такого рода не страшны, если есть доверие, уверенность ребенка в том, что родные и близкие его любят.
Поселите в ребенке уверенность в вашей любви и не занимайтесь мелочной опекой! Тем более что это безполезно. Ни один нормальный родитель не в состоянии проконтролировать точность и добросовестность исполнения заданного им плана. Поэтому война заданного по приказу плана с внутренним, неосознанным планом развития ребенка будет все равно проиграна родителями. Последствия этой войны также очевидны – неврозы, равнодушие, затаенная злоба, инфантилизм и черт его знает, что еще.
Самые серьезные психологические травмы родители наносят, пытаясь сломать сопротивление ребенка, и делается это «ради его же блага».
Это не означает, что нам лучше не вмешиваться и только вызвать к высшим силам о милости. Просто не надо ничего упрощать. Мы вообще склонны считать верным то, что доступно нашему пониманию. Увы, просто и ясно объяснить законы, существующие в человеческом микрокосмосе, еще никому не удавалось. Помните, как у Омара Хайяма:
Человек, словно в зеркале мир – многолик.
Он ничтожен – и он же безмерно велик.
По книге: Дмитрий Морозов.
Техника безопасности для родителей детей нового времени.
М.:РИПОЛ классик, 2007.
